Мирон уходит, я снова беру телефон, открываю интернет. Жильцов Андрей Денисович, сорок семь лет, бизнесмен, женат, детей нет. Много информации, мало конкретики. Бандит из девяностых, жестокий, бескомпромиссный, добивающийся своего любой ценой. Опасный. Умный.

Мирон прав, я даже не смогу приблизиться к нему. Месть, бушевавшая ураганом внутри, начинает стихать, сворачивается где-то под сердцем. Я подожду. Подожду и ударю тогда, когда он не будет ждать. Обязательно ударю.

Несколько следующих дней я и впрямь сидела дома, рассылала ответы на вакансии, ходила на собеседования. И все равно внутри зрело беспокойство. Словно что-то я упустила в том нашем разговоре с Давидом, что-то не поняла. Если бы только он мог объяснить, какого черта сам копается в этом всем? Он бы сказал, что опасается за Резо, потому что смерть девчонки выглядит подозрительно. Резо до сих пор не выходил в сеть, значит, так и находится взаперти. И это тоже напрягает.

В пятницу я сдалась. Поняла, что не могу сидеть без дела, нервы были на пределе. Как удавалось обманывать Мирона, сама не знаю. Он говорил, что через неделю будет проходить контрольные узи, сдавать анализы. Если все хорошо, дальше выписка и возвращение.

Наверное, это к лучшему. Он приедет, и жизнь вернется в свое русло. Наверное.

В пятницу я подумала: ничего ведь не будет в том, что я пойду в клуб? Может, развлечься захотелось. Хотя втайне, конечно, я была не прочь встретить Митяева и еще с ним поговорить. Если бои проходят в клубе, кто-то из персонала может о них знать. Вполне возможно, там есть свое обслуживание, и кто-то из работающих на дискотеках, может подрабатывать и там.

Чтобы не быть в этот раз бельмом на глазу, я полезла в шкаф. Одежды в повседневной жизни у меня было немного, я носила одно и то же, но когда жила с Лукой, покупала разные шмотки. Ему нравилось, а мне было несложно. Большинство я потом выкинула, но что-то осталось, лежало ворохом в большой спортивной сумке на антресолях.

Я выудила оттуда платье на тонких бретельках, приталенное и с развевающейся юбкой, длиной до середины бедра. Надела и почувствовала себя неуютно, давно я не носила таких откровенных вещей. С косметикой дело обстояло еще хуже. Накрасила ресницы, губы — красной помадой, уложила небрежно волосы. Ладно, ничего, продержусь. В туфли не стала влезать, нацепила легкие ботфорты.

Всю дорогу волновалась так, что в пальцах покалывало, напало странное предчувствие, и я даже чуть было не вышла посередине дороги, но в последний момент передумала.

Ловить на себе пошлые мужские взгляды было непривычно, хотелось закрыться, спрятаться. Народу было немного, я пришла рано. Митяев не работал, за стойкой стояла девушка лет двадцати пяти, я не решилась пока вступать с ней в беседу.

Ко мне начали клеиться, потому я скоренько заныкалась в темный угол. Ждала, сама не знаю чего. Прошел час, потом еще сорок минут, грохотала музыка, народ напивался и танцевал, а я наконец поняла: глупая была затея. Стала пробираться на выход, и вот тогда увидела Черепанова. Он вышел из коридора, возле которого стоял охранник. Что-то бросил последнему, а потом заулыбался и подался навстречу подошедшей компании мужчин.

А я словно приросла к месту, пальцы рук стали холодными, сердце почти перестало стучать. Я всерьез подумала, что грохнусь в обморок. Антон методично пожимал руки мужчинам, что-то говоря, потом указал в сторону коридора, вероятно, там были випки. И сам пошел первым. А за ним следом Давид, Жильцов и… тот человек, что убил Кристину.

Надо же, я думала, что самый большой страх в своей жизни уже пережила. Что ничего подобного не может случиться, но вот сейчас стояла, и страх облеплял мое тело так плотно, что я не могла пошевелиться. Где-то в глубине сознания голос орал: беги, беги отсюда как можно дальше, но не хватало сил. На ватных ногах я сделала несколько шагов, прислонилась к стене, глубоко вдохнула и выдохнула, прикрывая глаза. Нужно собраться. Я не могу сейчас раскиснуть, никак не могу.

Что они делают здесь? Все эти люди?

Что они делают вместе?!

Давид говорил, Жильцов ему враг. Но враг такой, против которого не попрешь. Которому невозможно противостоять. Пример Луки в этом плане показателен. Если они там из-за Кристины? Антон мог с ней встречаться, Давид копается в ее смерти, тот, кто ее убил, тоже там. Жильцов… Ну у него, вероятно, есть свой интерес. Что такого нашла Кристина? Что узнала, чем она могла быть так опасна?

А что, если Давид только создает видимость поисков? Что, если на самом деле он прекрасно знает, кто и за что убил Кристину? И Резо спрятал именно поэтому, чтобы оградить заранее от возможной опасности? Что, если он наоборот старается не разрыть причины смерти девушки, а закопать, потому что ему… Потому что им всем это выгодно.

Меня бросило в жар, ледяные пальцы на лбу не помогли. Я наконец отлепилась от стены и выскочила на улицу. Вдохнула воздух, закашлялась — совсем рядом стояла компания куривших. Быстро зашагала прочь, обхватив себя за плечи. Я не брала кофту, планировала вернуться на такси, но теперь… Теперь я не была даже уверена в том, что мне стоит возвращаться. Если Давид расскажет о моих происках… Если убийца все-таки видел меня, запомнил…

Он сразу поймет, что я знаю правду.

Они убьют меня. И никто не соотнесет мою смерть и утонувшую девчонку.

Нет, один человек может соотнести.

Андрей.

Я остановилась так резко, что шедший сзади человек чуть не сбил меня с ног. Ругнувшись, обошел, я продолжала стоять, обхватив себя за плечи. Андрей мог бы мне помочь. Он богат, бизнесмен, у него есть связи, наверняка есть. Мне нужно спрятаться где-то на пару дней, переждать, обдумать. Мне нужна помощь.

Я вдруг почувствовала себя совсем одинокой, оглянулась по сторонам. Где-то здесь тот, кто за мной следит? А если они прямо сейчас говорят обо мне? Один звонок этому человеку, и я могу не вернуться домой. У них это быстро.

Уж я-то знаю.

Наверное, меня просто охватила паника. Мне нужно было ее унять, но вместо этого я пошла вперед. В какой-то момент резко свернула в проходной двор и побежала, петляла, сколько могла, пока были силы. Наконец села на скамейку, отдышалась. Прислушалась в который раз. Я не могла быть уверена в том, что оторвалась, но выбора все равно не было.

Достала телефон, написала Мирону сообщение, что буду несколько дней недоступна — еду загород, там не ловит связь. Так себе отмаза, конечно. Телефон выключила и выбросила в ближайшую урну. Может, у меня паранойя, но я хочу ее переждать, будучи уверенной в том, что никто до меня не доберется.

К дому Андрея я подошла где-то к полуночи. Застыла возле калитки, поколебавшись, набрала номер квартиры, запоздало подумав: а вдруг он не один, с женщиной? Но тут раздалось:

— Да, — и, сглотнув, я сказала:

— Привет, Андрей. Это Даша, ты меня как-то подвозил из Веденеево.

Пауза, а потом писк, калитка открылась. Ладно, будем считать, это хороший знак?

В зеркале лифта посмотрела на растрепанные волосы, подтерла пальцами немного осыпавшуюся тушь.

Когда вышла на лестничную клетку, Андрей стоял у открытой двери в домашних штанах и футболке. Смотрел, сложив на груди руки. Мой внешний вид его удивил, вздернув бровь, он сказал:

— Ну заходи, — и первым скрылся в квартире.

Я стянула ботфорты, заперев на замок дверь, прошлепала в сторону кухни. Андрей заваривал чай.

— Есть будешь? — спросил, не оборачиваясь, я невольно улыбнулась.

— Нет, спасибо.

— Чай?

— Можно.

Вскоре мы сидели друг напротив друга с чашками. Я грела об нее замерзшие пальцы, подбирая слова.

— Зачем пришла, Даш? — все-таки Андрей не выдержал первым. Я подняла глаза.

Ну давай, говори, раз уже здесь.

— Мне нужна помощь.

Он чуть помолчал.

— Это связано с утонувшей девчонкой?

Проницательный? Или просто интересовался вопросом?